«Спасти Ленинград» — бэкстейдж со съемок

В фильме рассказывается о трагедии, произошедшей на Барже №752 в сентябре 1941 года. Судно, на борту которого было 1500 пассажиров, попало в шторм и пошло ко дну. Более тысячи двухсот пассажиров погибли в пучинах Ладоги. Документы о катастрофе были засекречены до 2004 года.

Выпускник Высшей школы режиссеров и сценаристов Дмитрий Ратушный работал на проекте как оператор второй камеры и второй оператор. Дмитрий закончил мастерскую режиссуры изображения и операторского мастерства у Анатолия Петровича Лапшова. Бэкстейдж о съемках большого военного фильма — от первого лица:

Рецепт хорошего боя

Вообще говоря, я терпеть не могу войну и ещё больше не люблю ручную камеру. Возможно, именно поэтому в моей жизни возникла задача оказаться бок о бок с персонажем фильма сержантом Бакиным под перекрестным огнем.

На чем держится большинство военных сцен? Пересмотрев около двадцати фильмов про войну, я открыл для себя, что центральным персонажем является звук. Как бы это ни было странным, но камера в большинстве случаев оказывалась вторичной. Стоило выключить звук выстрелов и пафосный саундтрек, как от тревожной атмосферы не оставалось и следа. Только выверенная камера, плывущая по разбросанным трупам и вымазанным сажей лицам.

В чем же рецепт хорошего боя? Ответ довольно прост. Достаточно задуматься над тем, что происходит с простым солдатом, когда в метре от него разрывается минометный снаряд. И я не знал этого до тех пор, пока не начались съемки.

Подготовка

На препродакшене все силы были брошены на общую мизансцену боя, а не на саму технику съемки. Во время подготовки главной задачей было определить и зафиксировать на бумаге опорные композиционные точки, между которыми группе предлагалась полная свобода.

Локация была известна заранее, поэтому прежде чем рисовать раскадровку, мы сделали фотограмметрию объекта.

Прелесть фотограмметрии заключается в том, что с ней могут работать одновременно практически все цеха. Таким образом, оператор-постановщик, художник-постановщик и художник по костюмам уже заранее знали, что для контраста формы солдат потребуется выжечь всю растительность на берегу карьера и перекрасить желтый песок в черно-коричневые тона. Администрация точно знала, где можно расположить караван и как обеспечить доступ группы к площадке. Лестницы и различные технологические сооружения строились так, чтобы они не попадали в кадр. Режиссер-постановщик и бригадир массовки смогли определить необходимое количество солдат и офицеров для того, чтобы органично заполнить кадр. Без этой информации невозможно планирование съемок и организация логистики.

Вся группа наглядно могла работать с виртуальной съемочной площадкой, предвидеть неочевидные особенности локации и грамотно распределять между собой задачи. И все это в комфортном штабе, не тратя ресурсы и не выезжая на объект.

Затем мы вместе с режиссером и художником-постановщиком определили наполнение виртуальной сцены реквизитом. После этого приступили к раскадровкам.

Также, помимо препродакшена и самого съемочного периода, в мои обязанности входила разработка технологии для съемок миниатюр.

Съемки

Мне хотелось быть максимально близко к актеру, поэтому о длиннофокусной оптике не могло идти и речи. Мы остановились на 25-мм объективах.

На технической репетиции я намеренно почти не вникал в расположение пиротехнических зарядов, доверяя специалистам братьям Яковлевым, работавшим на проекте. Задача камеры была простая - пройти шаг в шаг путь актера. Но в отличии от него, я не знал когда, где, а главное с какой силой прогремит взрыв, и это стало настоящей находкой. Ведь на настоящей войне солдат тоже не знает, попадут в него из миномета или нет. После первого дубля, когда дрогнула земля и на несколько секунд все пространство засыпало горящей землей — стало очевидно, что мы на верном пути.

Всё, что нужно делать дальше - это лихорадочно искать актера в облаке дыма и стараться унять колотящееся сердце. Но как только это удается сделать — тут же в лицо и оптику прилетает очередная порция раскаленного торфа. Оператор (а следовательно, и зритель) не знает, что будет дальше, и именно это заставляет с ещё большей концентрацией и вниманием вглядываться в трясущееся, лишенное композиции изображение. Чем страшнее твоей камере, тем страшнее зрителю.

И тут самое главное - не суетиться умом. Полностью довериться естественным реакциям тела на внешние раздражители. Благодаря им появляется естественная пластика движения, «дыхание» изображения, которое невозможно было бы продумать заранее. В сцену боя вошло очень много моих кадров.

Самой большой технической сложностью было содержать оптику и камеру в чистоте. В условиях постоянных взрывов или непрерывно идущего дождя — это крайне сложно. Мы использовали несколько камер, несколько фильтров, чтобы хоть как-то уберечь оборудование. Аквабоксы в бюджет не заложили, и в результате мы потеряли монитор на одной из камер по окончании первого блока съемок.

Подводя итог…

Как таковой операторской группы на проекте не было. Был Леша Доронкин, который указан в титрах как оператор-постановщик, и был я - как оператор второй камеры, и второй оператор. По неким продюсерским соображениям, официальный договор со мной заключать не стали, и в титры мое имя не попало.

Завершал проект другой оператор - Глеб Вавилов. Он по своим соображениям выбрал анаморфотную оптику. Мне кажется такой выбор несколько странным, ведь этот фильм — прежде всего про блокаду, и хотелось сохранить ту эпоху в изображении. На исторической картине, тем более на картине про войну, хочется добиться эффекта присутствия. На мой взгляд гламурное, практически рекламного уровня изображение, дает противоположный эффект.

По моему мнению, сама картина, к сожалению, не удалась. Основной проблемой я вижу ошибки сценария. Удались отдельные сцены — это бой и шторм. Но сняты они двумя разными операторами с помощью совершенно разных средств выразительности, и это фильму не помогает.

Дмитрий Ратушный, выпускник Высшей школы режиссеров и сценаристов,

(мастерская режиссуры изображения и операторского мастерства, мастер Анатолий Петрович Лапшов).